Серебряный голубь - Страница 102

102

6) У Сологуба характерно скопление многих глаголов, существительных, прилагательных; у Гоголя то же: «Степь краснеет, синеет, горит цветами» («Иван Федорович Шпонька»). Или: «Перепели, дрофы, чайки, кузнечики, тысячи насекомых, и от них свист, жужжание, треск, крик, и вдруг стройный хор» (там же). «Пошли писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни, с самоварами, бабами»… («Мертвые души»). «Городишки… с лавчонками, мучными бочками, каланчами… Зеленые, желтые и свежеразрезанные черные полосы» («Мертвые души»).

7) Особенно характерно для Гоголя повторение одного и того же слова, параллелизмы и полупараллелизмы (иногда замаскированные): «В старину любили хорошенько поесть, еще лучше любили попить, а еще лучине любили повеселиться» («Страшная месть»). «Пировал до поздней ночи и пировал так, как теперь уж не пируют» («Страшная месть»). «Из-за леса чернел земляной вал, из-за вала подымался старый замок» (здесь параллелизм выдержан до конца). «Под потолком мелькают нетопыри… и тень от них мелькает по стенам» (замаскированный параллелизм).

8) Иногда расстановка слов или параллелизм достигаются необычайной утонченности: «Сни-лосъ мне, чудно, право и так живо, снилось мне» («Страшная месть»). «Блеснул день, но не солнечный: небо хмурилось и тонкий дождь сеялся на поля, на широкий Днепр. Проснулась пани Катерина, но не радостна: очи заплаканы, и вся она смутна и неспокойна». (Здесь двойной параллелизм формы и смысла: параллель в расположении фраз и одновременно параллель между погодой и состоянием души пани Катерины: «Блеснул день» – «проснулась пани Катерина»; «но не солнечный день» – «но не радостна»; «небо хмурилось» – «очи заплаканы»; «и тонкий дождь сеялся» – «и вся она смутна».) Или: «Муж мой милый, муж дорогой» (пропуск местоимения «мой» усиливает лиризм фразы) и т. д.

9) Иногда параллелизм у Гоголя только подразумевается: «А из окошка далеко блестят горы и Днепр; за Днепром синеют леса… Но не далеким небом и не синим лесом любуется пан Дани-ло (фигура нарастания): глядит он на выдавшийся мыс»… («Страшная месть»).

10) Иногда изысканность формы переходит все пределы, и вот тогда-то ударит по нашим нервам Гоголь намеренно банальной риторикой: «Божественная ночь! Очаровательная ночь!» Но странно: именно эта риторика после тончайших красочных сочетаний, после тончайших извивов фразы загорается невероятным блеском совершенства, и нам начинает казаться, что нет ничего проще, естественней прозы Гоголя; но то – обман.

Я не могу перечислить здесь и сотой части всех тех сознательных ухищрений, к которым прибегает стилистика Гоголя. Знаю только одно: в стилистике этой отражается самая утонченная душа XIX столетия. Нечеловеческие муки Гоголя отразились в нечеловеческих образах; а образы эти вызвали в творчестве Гоголя нечеловеческую работу над формой.

Быть может, Ницше и Гоголь – величайшие стилисты всего европейского искусства, если под стилем разуметь не слог только, а отражение в форме жизненного ритма души.

notes

Печатается по тексту первого отдельного издания: Белый А. Серебряный голубь. Повесть в семи главах. М., Скорпион, 1910.

«Серебряный голубь» был задуман А. Белым около 1907 г., что подтверждают заметки в периодике того времени и некоторые архивные материалы. Однако, основываясь на признаниях самого писателя, систематический труд над повестью следует отнести только к 1908 г. Воплощению замысла во многом содействовал сблизившийся в этот период с Белым, известный историк литературы и критик М. О. Гершензон, который предоставил ему обширную литературу о сектантах (книги Пругавина, Бонч-Бруевича и др.) [Белый А.Между двух революций, с.298, 354. 443].

Своеобразным подступом к повести стал рассказ «Адам», напечатанный в четвертом номере журнала «Весы» за 1908 г. В «Адаме», написанном в экспрессивно-усложненной манере, уже довольно отчетливо звучит тема «возвращения блудного сына» – оторванного от почвы безумца-интеллигента на родную землю. Обращение Белого в «Серебряном голубе» к стилевым традициям прошлого столетия, к гоголевской повествовательной манере было подготовлено соответствующим опытом в его поэтическом творчестве: в конце 1908 г. выходит сборник «Пепел», поэтика которого открыто строится под знаком Некрасова, а в марте следующего года – сборник «Урна», стихи которого пропитаны образами и ритмами Баратынского.

Окончательный текст повести был создан в 1909 г.: в феврале и марте Белый начинает работу над ней, уединившись в имении родственников своего друга Г. А. Рачинского в Бобровке, а летом продолжает ее уже в подмосковном Дедове. В том же году «Серебряный голубь» напечатан в журнале «Весы» (№ 3 – 4, 6 – 7, 10 – 12).

В отличие от многократно и существенно перерабатываемого «Петербурга», текст «Серебряного голубя» при последующих изданиях практически не правился автором. В 1917 г. Белый пытается издать свое собрание сочинений, однако из-за смерти издателя, В. В. Пашуканиса, в свет выходит лишь два тома, четвертый и седьмой. Седьмой том содержит четыре первые главы повести, обозначенные как ее первая часть. Вторая часть не вышла. В 1922 г. в берлинском издательстве «Эпоха» «Серебряный голубь» выходит в двух частях, без авторского предисловия и с изъятием нескольких заключительных фраз.

Резкое своеобразие стилистической манеры Белого (ритмическое начало в прозе, соединение объективных и субъективных ракурсов повествования, разнообразие словесно-речевых систем – «книжной», сказовой, стилизованной) определяет особенности синтаксиса повести. Необычное употребление многих знаков препинания (и столь же необычное их отсутствие в необходимых случаях), особенное построение громадных по величине и сложнейших по составу предложений, частое изменение традиционного порядка слов (инверсия), подчеркивающее ритм, расстановка самим Белым неожиданных ударений над словами (сделанная также в целях ритмизации) – все это и многое другое безусловно является проявлением авторской воли и в максимально возможной степени сохранено в настоящем издании. Отдельную проблему составили смысловые «темные места», не выправленные Белым ни в одном из прижизненных изданий. С одной стороны, автор неоднократно подчеркивал неразрывное единство формы и содержания, для него значимой была любая «мелочь», вплоть до буквы и знака препинания. Но с другой стороны, при первой публикации и при переизданиях повести писатель не уделял особенного внимания выверке сложнейшего текста «Серебряного голубя». Текстологические решения, которые необходимо было принимать при многочисленных разночтениях и отступлениях от грамматических и стилистических норм, присущих прозе А. Белого, требовали крайней осторожности и также были нацелены на сохранение смысловой, образной и ритмической цельности повествования.

102